Мартовские колокола [Litres] - Страница 34

– Ну что ж, если руки не кривые… – согласился Виктор. – Его, к примеру, очень потом ирландцы уважали: ИРА во время войны в девятнадцатом году и уже потом, в конце шестидесятых годов двадцатого века. Это когда они на семтекс из Ливии перешли… а пока не было – пользовались старым добрым геленитом. И, кстати, не жаловались…

– Трубочки, говорите, между грузиками? – хмыкнул Дрон. – Да вы, ребята, камикадзе.

– Это первая конструкция, самая примитивная, – уточнил Владимир. – Такие точно снаряды приготовлял еще Кибальчич. Сейчас придуманы системы понадежнее. Вот, смотрите… – и он принялся черкать карандашом на бумажке. – Значит, так. В запальную трубку, спаянную из жести, – это самая простая часть процесса, – помещаем стеклянную трубочку, наполненную серной кислотой. Трубочка эта должна иметь особую форму – с двумя дутыми шариками на концах; такие надо заказывать в частных стеклодувных мастерских, лучше всего – в Финляндии. Трубочку наполняем кислотой и запаиваем сами; это уже хитрее. Затем на середину трубки прикручиваем тонкой проволокой свинцовый грузик. Он должен скользить по стержню трубки, от шарика к шарику, но ни в коем случае не падать резко – а то при неосторожном движении можно преждевременно разбить стекло.

На дно жестяной трубки, куда вставляется стеклянная трубочка с кислотой, заранее помещается патрон гремучей ртути; на стеклянную же трубочку надевается пробковый или картонный кружок – для устойчивости. Под конец в собранный запал насыпаем смесь бертолетовой соли с сахаром, закрываем крышкой – готово! При падении свинцовый груз разбивает один из двух шариков на концах стеклянной трубочки, вспыхивает смесь бертолетовой соли с сахаром, огонь взрывает патрон гремучей ртути, от которого в свою очередь взрывался гремучий студень, который и есть основная начинка снаряда. Так что весь успех зависит от того, как тщательно собран запал.

Дрон недоверчиво покосился на чертеж:

– Все равно стремно все это. Слегка тряхнул такую хреновину, трубочка треснула – и кранты, сливай керосин.

Студент кивнул.

– Да, очень многие товарищи погибали, заряжая бомбы. Бывало, и по дороге; стоит, скажем, коробку уронить – и все, аминь.

– А на месте взрыватель вставлять не пробовали? – осведомился Дрон. – Впрочем, можешь не отвечать; нет, конечно. Как эту вашу хреновину незаметно, да еще и на ощупь, вставишь… подорвешься, стопроцентно.

– Верно. Даже делать гремучий студень небезопасно, – продолжал Лопаткин. – Помните того студента-медика, что давеча к нам заходил? Ну который из Киева?

Виктор кивнул. Они оба помнили высокого болезненно-бледного молодого человека с длинными сальными волосами, лицо которого было испещрено пятнами недавно заживших ожогов.

– Товарищи поручили ему изготовить для нашего дела пуд динамита, – продолжал рассказ Владимир. – Для этого имелся верный человек – инженер при земской лаборатории. Самое трудное было приобрести незаметно нужные материалы; необходимо сделать все это в строжайшей тайне, чтобы не привлечь ничьего внимания. Студент с этим справился; по подложному открытому листу на имя уполномоченного земства закупил материал и приготовил необходимое количество динамита. Но при работе он едва не погиб и спасся только благодаря своему хладнокровию.

– А как зовут парня? – осведомился Дрон. – Полезный малый, надо иметь в виду…

Лопаткин ответил многозначительной улыбкой.

– Кто же спрашивает об именах? Мы зовем этого товарища «Певец»; знаю только, что сам он не из Киева, а откуда-то из западных губерний; в Киеве же только учился.

– Конспирация… – проворчал Дрон. – Ладно, хрен с вами, Певец так Певец. Так что там у него вышло?

– А то, что компоненты для желатина пришлось приобрести русского производства, с недостаточной степенью очистки. И когда Певец стал их размешивать – заметил в желатине признаки разложения, а значит – признаки моментального и неизбежного взрыва. Известно, что реакцию в последнем можно умерить, доливая холодную воду. Певец схватил стоявший рядом кувшин с водой и второпях стал лить прямо с рук, с высоты нескольких вершков от желатина. Струя воды предотвратила немедленный взрыв, но разбрызгала взрывчатую массу. Желатинные брызги попали ему на всю правую сторону тела и взорвались прямо на нем. Певец получил несколько тяжких ожогов, но дела не бросил, и только когда изготовил необходимое количество взрывчатого студня, отправился в Москву. А уж тут его устроили в больницу.

– Так что же, – переспросил Дрон. – Этот тип тебе вчера взрывчатку притаранил, что ли?

– Нет, – усмехнулся Владимир. – Певец привез свой груз еще в середине лета. С тех пор он и хранится у меня.

При этих словах Дрон непроизвольно дернулся и вытаращился на собеседника:

– …Твою мать! Это что же, в твоей, значит, комнате хранится пуд этой дряни? А мы там как… жили? И ночевали? И курили? Ну ты и…

– Ладно, ладно, – поспешил успокоить товарища Виктор. – Геленит от огня не взрывается. Но вообще-то, Володь, он в чем-то прав. Слушай, может, перебросим эту смесь на подземную базу? Право слово, так будет спокойнее. Не на саму базу, конечно, – припрячем где-нибудь в тоннелях. Тару непромокаемую найдем – и притопим в этом… дерьме. Дешево и безопасно.

– Я его самого в дерьме притоплю! – никак не успокаивался Дрон. – Это ж надо – так людей подставить! То есть если бы я чем-нибудь засадил по этой хрени, то мы бы все…