Мартовские колокола [Litres] - Страница 49

– А оно нам надо? – усомнился Дрон. – Если раскопают, что они из будущего, – могут и на нас выйти.

– Да не раскопают они ничего. У здешнего народа в мозгах еще нет насчет путешествий во времени – вон даже Уэллс свою «Машину времени» еще не написал. Будут искать таинственных злодеев-изобретателей вроде Робура из книжек господина Жюля Верна. Так, проблемы некоторые создадут – и все. В идеале – придется нашим конкурентам лавочку на Гороховской прикрыть. Тоже неплохо; мы-то от этого в любом случае выиграем, верно?

– Так, может, тогда подставить их еще как-нибудь? – предложил Дрон. – Ну компромат какой ни то подкинуть – что, мол, на Варварке в часовой лавке и правда бомбы клепали и Яша при делах?

– Заманчиво, – покачал головой Виктор. – Но, боюсь, нам это сейчас не по зубам. Плохо знаем здешние реалии, не вжились еще. Вот, к примеру, для чего нам эти студенты еще нужны – они местные, все тут знают. И не по книжкам, как Гена с Олежеком…

– А все же этого Яшу надо мочить, – помолчав, добавил Дрон. – Больно шустрый, гаденыш. Зуб даю – доставит он нам еще проблем. Одно радует – радиозапал качественно сработал, одной головной болью меньше…

– Это правильно, – ответил Виктор. – Теперь вот что… как я понимаю, кокс ты реализовал полностью?

Дрон кивнул.

– А раз так – давай, излагай, что у нас там по стволам? Когда можно начинать перебрасывать на эту сторону?

«Час от часу не легче, – покачал головой Владимир Алексеевич, в третий раз подряд вчитываясь в строки полицейского отчета. – Только взрывов нам в Москве еще не хватало! До сих пор Бог миловал – взрывали, конечно, но все больше в Петербурге или в Западных губерниях. Но вот и до Москвы докатилась напасть…»

В 7 часов пополудни на улице Варварка в доме номер 19 раздался страшной силы взрыв, сопровождавшийся сильным сотрясением стен четырехэтажного дома. Вслед за взрывом из черного хода часовой лавки «Ройзман и брат», занимавшей этот дом, выбежал молодой человек, прописанный в этом же доме как мещанин Винницкого уезда Яков Моисеевич Гершензон, 17-ти лет. Его догнал и задержал дворник. Молодой человек в руке имел револьвер системы «бульдог», однако стрельбы не открыл, хотя револьвер этот был должным образом снаряжен патронами; несколько запасных означенное лицо имело при себе в кармане. Когда прибыли судебные и полицейские власти и вошли в лавку, они нашли в ней трупы пораженных взрывом: владельца часовой лавки, двоих его служителей. Задержанный меж тем дал объяснения, что во время взрыва находился в мастерской, расположенной при лавочке, и потому не пострадал; на вопрос, что могло стать причиной взрыва, вразумительного ответа дать не смог. После проведения дознания отпущен; однако следует отметить, что упомянутый Яков Гершензон, за неимением других претендентов, является, видимо, наследником взорванной лавки.

Хозяин лавки Натан Соломонович Ройзман, мещанин из города Одессы, был по прибытии полицейских чинов еще жив и даже находился в сознании. У него оказалась разорванной нижняя часть живота, перебиты и изранены ноги. Даже в таком состоянии Ройзман сумел дать показания, что за несколько минут до взрыва в лавку пришел человек и доставил ему под роспись некую посылку; поскольку та оказалась запечатана очень добротно – толстыми бечевками и сургучом, – означенный Ройзман вышел в другую комнату за ножницами или иным инструментом, и в этот момент посылка, видимо, и взорвалась. Посыльный к тому времени уже ушел; в торговом помещении лавки, куда была доставлена адская машина, находились двое работников и родственников упомянутого Натана Ройзмана, каковые и погибли при взрыве. Подробного описания посыльного, доставившего бомбу, получить от Ройзмана не удалось, поскольку во время опроса он, несмотря на все усилия полицейского врача надворного советника Плюкина, присутствовавшего при проведении дознания, преставился».

«Значит, в самой лавке Ройзмана никакой динамитной лаборатории не было, – машинально отметил Гиляровский. – И зря полицейский чиновник, передавший репортеру этот протокол, туманно намекал, что теперь-де жандармы вышли на след неведомых бомбистов, собирающихся наводнить Москву своими взрывчатыми изделиями».

Очевидно, лавка часовщика – не место изготовления взрывчатки, а цель неведомых террористов; но скажите на милость, кому это могло понадобиться? Никого не удивляет, когда взрывают губернатора или полицейского следователя; можно понять и случай, когда с помощью динамита пытаются взломать сейф ссудной кассы. Но тут ведь никакого сейфа и в помине не было – да и какие такие большие деньги могли оказаться в скромной часовой лавочке, чтобы ради них отправлять к ангелам троих человек? История представлялась запутанной, темной; а то, что единственным уцелевшим при взрыве оказался хорошо знакомый Гиляровскому Яша – тот самый, которого он недавно вызволял с Хитровки, – ясности отнюдь не прибавляло. Репортер уже не сомневался, что и Яша, и его странные друзья во главе с Корфом, и все те необычности, которые уже в изобилии скопились в этом деле, – звенья одной цепи. Но вот за какой ее конец надо потянуть, чтобы вытащить истину на свет божий, Гиляровский пока не представлял.

Что ж, одно хорошо – теперь у репортера появился повод для визита к барону Корфу. «Заодно узнаю, как у них там обстоят дела с этим… гимназическим военным кружком, – подумал он. – Надо бы статью об этом написать для «Московских ведомостей», давно ведь собирался…»