Мартовские колокола [Litres] - Страница 95

– Вот и давайте работать, Сергей Алексеевич, – кивнул Витгефт. – Заключение по вашему проекту комиссия даст самое положительное; не сомневаюсь, что ему будет дан ход. А вас сегодня вечером жду к себе, на ужин. Супруга будет рада – а мы с вами обсудим кое-что, в приватной, так сказать, обстановке.

– Непременно, Вильгельм Карлович, – ответил Никонов. Ирония ситуации не могла укрыться от молодого офицера: Витгефт, будущий адмирал, карьеру которого в их истории прервал японский снаряд, только что рекомендовал продемонстрировать новую конструкцию мины Макарову – другому адмиралу, пошедшему на той же войне ко дну вместе со своим подорвавшимся на минах флагманом. Впрочем, это мы еще посмотрим, господа, – кто и на чьих минах подорвется…

Глава 9

Двадцать третье января; Москву замело. Конка – лошади вязли прямо на мостовых, брели совсем медленно. Извозчики в толстых, как перины, тулупах были приветливы и разговорчивы – всякий из них уже успел принять за воротник, тайком, для сугреву, на скорую руку, – и теперь вовсю молол языком, чтобы не заснуть и не пропустить в метели седоков.

А их хватало – кому захочется тащиться по заваленным снегом мостовым в такую неласковую погоду? Даже студенты, живущие уроками, а оттого и экономные, выскребали из карманов последние медяки на извозчика.

К полудню распогодилось: снегопад прекратился, и дворники выбрались из подворотен, чтобы широкими деревянными лопатами-движками расчистить завалы. В центре города всюду чистили «под скребок», посыпая непременно песком; лишний снег сгребали в кучи и валы вдоль тротуаров.

Затарахтели по рельсам вагончики конки; жизнь города, придавленная снегопадом, входила в привычную колею. На перекрестках задымили снеготаялки – в больших деревянных ящиках были устроены особые железные шатры, в которых горели дрова. Снег, наваленный прямо в ящик, на шатер, таял, и вода грязными струйками стекала в канализацию. Доски, пропитанные сыростью, никогда не загорались; от снеготаялок всегда поднимались клубы пара, смешиваясь с дымом уличных костров.

Костры обыкновенно в морозы разводили для обогрева прохожих – по распоряжению московского градоначальника. На углах перекрестков, возле тротуаров для этого стояли решетки из железных прутьев; дрова же частью доставляли владельцы соседних домов, а частью – добывались с проезжавших мимо возов с дровами. Возчики по команде городового, а то и просто по просьбе греющихся возле огня, не отказывали сбросить с воза несколько поленьев.

Обыкновенно возле уличного костра маячил заиндевевший городовой; возле него – несколько съежившихся калачиками бродяжек в тряпье, с головами, укутанными вместо башлыка невообразимыми бабьими платками. Тут же – стайка вездесущих мальчишек и мерзнущие дворовые псы с поджатыми хвостами. Компании эти не мешали прохожим ненадолго останавливаться, чтобы мимоходом погреться. Городовой в таком случае зыркал на обычных «обитателей» перекрестка, и те, даже псы, послушно раздвигались, давая место новоприбывшим. Грелись у костров и легковые извозчики; по ночам конные разъезды свозили сюда подобранных пьянчужек.

Варенька с утра была взволнована – начавшийся снегопад грозил сорвать задуманный неделю назад поход на каток, в компании Марины Овчинниковой и мальчиков – Николки, кузена Сережи и, конечно, Ивана. Когда с утра снегопад особенно разошелся, девочка готова была расплакаться; однако же когда в просветах между облаками засинело небо, а сплошная стена снежных хлопьев сменилась редкими снежинками, Варя несколько воспрянула духом. До встречи на Чистых прудах оставалось всего ничего, и девочка принялась листать позаимствованную у тети Нины книгу «Зимние забавы и искусство бега на коньках с фигурами» некоего Г. М. де Паули, преподавателя гимнастики военно-учебных заведений Петербурга. Автор приводил замысловатые картинки сложных фигур, которые предписывалось выделывать «катальщикам»; тут же он уверял, что «катание на коньках является самым «приличным и полезным зимним удовольствием», которое, составляя забаву юношей, «воодушевляет нередко веселость и людей взрослых, возбуждая участие в самих зрителях».

Интереса к книжке хватило ненадолго; вскоре она была отложена, и Варя принялась вспоминать прошлогодние зимние забавы. Они с Мариной и другими ученицами по гимназии не пропускали тогда ни единого ясного денька – катание на коньках входило в моду, и катки на Патриаршем пруду, на Чистом, Красном и, конечно, в Зоологическом саду были полны. По воскресеньям там для привлечения публики даже проводили соревнования – победителю полагался серебряный жетон на бесплатное посещение катка в течение месяца, коробка конфет или большая обсыпная булка.

Варя вдруг всплеснула руками и метнулась в гардеробную. Вскоре оттуда донесся звонкий голосок – невесть куда запропала меховая шапочка, совершенно необходимая для катания на коньках всякой приличной барышне. Фасон шапочки был придуман специально для зимней забавы великой княгиней Александрой Иосифовной – и с тех пор они стали неизменным аксессуаром на катках для «достаточной публики» Москвы и Петербурга.

К поискам присоединилась маленькая Настя; общими стараниями шапочка наконец нашлась. Не успело пройти и четверти часа, как в дверь позвонили, и с мороза ввалилась Марина Овчинникова – замерзшая, краснощекая, с коньками, стянутыми ремешком. Ваня с Николкой остались с извозчиком, и Марина тут же принялась шуметь на подругу за то, что та копается сверх меры.